Анекдот конопля

В избушку одной деревеньки заходит мужчина. Около печки на лавке посиживает старичок лет В одной руке недопитый стакан с бражкой, в иной — соленый огурец. Мужчина, доставая удостоверение, говорит старичку: — Здравствуйте! Это сельскохозяйственная перепись! У вас живность есть? А как ей не быдь—то …залпом выдувает стакан и глотает огурец… Записувай: где—тось с 3 10-ка крыс, сотку мышей, клопов не считал, а тараканов тысячи 2 наберется… — Не… Я не про это спрашиваю.

У вас скотина где? Так бы сходу казал. Та вон глянь—ка в окошко — в огороде часом была. Ось там где конопля растет. Переписчик глядит в окошко и говорит: — Да не вижу я никакой скотины. Тогда дедок вскакивает с лавки, покряхкивая, сам подступает к окну, отворяет его. В огороде лицезреет бабку, окучивающую мотыгой коноплю, и орет ей: — Клавка, скОтина!

К для тебя тута снова за косяком очередной укуренный пришел! Я могу пробить всякую стену! Даже колодцы замерзали. Кур держали дома в подпечке. А мы — детки, и бабушка практически на печке жили. В зимнюю пору го начался голод. Естественно, не таковой голод, как в Ленинграде. Картошка была.

Добавляли почаще всего картошку. Помню — два ведра мать намоет картошки, и мы на терке трем. А она позже добавляет натертую картошку в тесто. И до го года мы не пекли «чистый» хлеб. Лишь с наполнителем каким-то. Я в м году поехал в Воскресенск в ремесленное поступать — с собой в дорогу взял таковой же хлеб наполовину с картошкой. Голодное время го перебежало с го. И мы, и вся Наша родина запомнили с этого года лепешки из гнилостного мороженого картофеля.

Овощехранилищ, как на данный момент, не было. Картошку хранили в погребах. А какая в погреб не помещалась - в ямах. Рядовая яма в земле, засыпанная, сверху — шалашик. И семенную картошку тоже до весны засыпали в ямы. Но в особенно мощные морозы данной нам зимы картошка в ямах сверху померзла. По весне — погнила. Это и у нас в деревне, и сколько я поездил позже шофером по всей Рф — спрашивал другой раз — везде так. Эту гнилостную картошку терли в крахмал и пекли лепешки. Банды дезертиров Новостей мы практически не знали — радио нет, газеты не доходят.

Но в м году люд как-то вдохновился. Но здесь возникли дезертиры, стали безобразничать. Воровали у фермеров овец. И вот через три дома от нас жил один дедушка — у него было ружьё. И с ним его взрослый отпрыск — он на фронте не был, а был, видимо, в милиции. Помню, мы раз с мальчишками пришли к ним. А этот отпрыск — Николай Иванович — посиживал за столом, патрончики на столе стояли, баночка — с маслом, наверняка. И он вот так крутил барабан нагана — мне запомнилось.

И позже в один прекрасный момент дезертиры на их может даже специально отправь. Началась стрельба. Дезертиры снаружи, - эти из избы отстреливались. Отбились они. Председателем сельсовета был пришедший с войны раненный офицер — Миша Михайлович Абрамов. Дезертиры зажгли его двор.

И в огонь заложили видимо, маленькие снаряды либо минометные мины. Начало взрываться. Люд сбежался тушить — он разгонял, чтоб не побило осколками. Двор сгорел на сто процентов. Приехал начальник милиции. Двоих арестовал — видно знал, кого, и где находятся. Привел в сельсовет. А до района ехать км на лошадки, дело к вечеру. Он их связал, посадил в угол. Он посиживал за столом, на столе лампа керосиновая засвечена… А друзья тех дезертиров через окно его застрелили. Опосля этого пришла группа к нам в деревню — два милиционера, и еще несколько парней.

И мой дядя к ним присоединился — он только-только пришел с фронта демобилизованный, был ранен в локоть, рука не разгибалась. Ручной пулемет у их был. Подошли к одному дому. Кто-то им произнес, что дезертиры там. Вызвали из дома даму, что там жила, и её стариков.

Они произнесли, что дома больше никого нет. Прошили из пулемета соломенную крышу. Там вправду никого не оказалось. Но опосля этого о дезертирах у нас ничего не было слышно, и всё баловство прекратилось. Новенькая скотина В 42 году вышла увлекательная вещь. Коровы-то у нас не было, как в весеннюю пору го продали. И пришел к нам Василий Ильич — чрезвычайно неплохой старичок. Он нам много помогал. Лапти нам, да и всей деревне плел.

Вся деревня в лаптях прогуливалась. Мне двое лаптей сплел. Как пахать начали — кое-где на месяц пары лаптей хватало. На пахоте — в лаптях лучше, чем в сапогах. Земля на каблуки не набивается. И вот он пришел к нашей мамы, говорит: «У тебя овцы есть? Давай 3-х ягнят — обменяем в примыкающей деревне на телочку. Через два года — с коровой будете! Ушел с ягнятами, возвратился с телочкой малеханькой. Тарёнка её звали. Как мы на неё радовались!

Он для нас была — как светлое будущее. А растили её — бегали к ней, со собственного стола корочки и всякие чистки таскали. Любовались ею, холили, гладили — она, как кошка к нам ластилась. В м огулялась, в м отелилась, и мы — с молоком. Мы чуть-чуть выросли — стали мамы помогать.

Выросли — это мне восемь, младшим — 6 и четыре. Много работы было на личном огороде. Мы там сеяли рожь, просо, коноплю, сажали картошку, пололи огород, все делали. Еще в 43 году мы узрели «студебеккеры». Две машинки в наш колхоз прислали на уборочную — картошку возить. Учеба и игры У нас был сарай для хранения зерна. Всю войну он был пустой, и мы там с ребятней собирались — человек И эвакуированные тоже.

Игрались там, озоровали. На данный момент малыши в хоккей играют, а мы луночку выкопаем, и какую-нибудь банку консервную палками в эту лунку загоняем. В школу пошел — дали один карандаш. Ни бумаги, ни тетради, ни книги. 10 палочек для счета сам порезал. Томная учеба была. Мама раз кое-где бумаги достала, помню.

А так — на газетах писали. Торф сырой, топится плохо, - в варежках писали. Позже, когда стали чернилами писать — чернила замерзали в чернильнице. Непроливайки у нас были. Берёшь её в руку, зажмешь в кулаке, чтоб не промерзла, и пишешь. Чрезвычайно обожал читать.

К шестому классу прочитал все книги в школьной библиотеке, и во всей деревне — у кого были в доме книжки, все прочел. Военнопленные и й год В м году мимо Хуторовки газопровод копали «Саратов-Москва». Он до сих пор работает. Трубы клали либо мм. Работали там пленные прибалтийцы. Уже взрослым я ездил-путешествовал, и побывал с экскурсиями в бывших концлагерях… В Кременчуге мы получали машинки — КРАЗы. И там был мемориал - концлагерь, в котором погибли 100 тыщ.

Немцы не кормили. Не наименее ужасный - Саласпилс. Детки там погублены, взрослые… Двое воскресенских через него прошли — Тимофей Васильевич Кочуров — я с ним позже работал. И, молвят, что там же был Лев Аронович Дондыш. Они возвратились живыми. Но я лицезрел стволы деревьев в Саласпилсе, снизу на уровне людского роста тоньше, чем вверху. Люди от голода грызли стволы деревьев.

А у нас неподалеку от Хуторовки в м году сделали лагерь военнопленных для строительства газопровода. Пригнали в него прибалтийцев. Они начали рыть траншеи, варить и укладывать трубы… Но их пускали гулять. Они приходили в деревню — меняли селедку из собственных пайков на картошку и остальные продукты. Просто просили покушать. 1-го, помню, мать угостила пшенкой с тыквой.

Он ещё спрашивал — с чем эта каша. Мать ему разъясняла, что вот таковая тыква у нас растет. Но дядя мой, и остальные, кто возвратился с войны, ругали нас, что мы их кормим. Считали, что они не заслуживают жалости. Уже начал снопы возить. Поднять-то сноп я еще не могу. Мы запрягали лошадок, подъезжали к копне. Дамы нам снопы покладут — полторы копны, вроде бы, нам клали. Подвозим к скирду, тут снова дамы вилами перекидывают на скирд. А еще навоз вывозили с конного двора.

Запрягаешь пару лошадок в огромную тачку. На ней закреплен ящик-короб на оси. Ось — ниже центра тяжести. Дамы накладывают навоз — вывозим в поле. Там качнул короб, освободил путы фиксирующие. Короб поворачивается — навоз вывалился. Короб и пустой тяжкий — одному мальчику не поднять. А то и вдвоем не поднимали. Возвращаемся — он по земле скребет. Таковая работа была у мальчиков лет.

Табак Табаку чрезвычайно много тогда сажали — табак нужен был. Отливали его, когда всходил — бочками возили воду. Лишь посадят — два раза в день нужно поливать. Вырастет — собирали позже, сушили под потолком… Мама листву обирала, позже коренюшки резала, в ступе толкла.

Через решето высевала пыль, перемешивала с мятой листвой, и мешка два-три данной для нас махорки сдавала государству. И на станцию прогуливалась — продавала стаканами. Махорку носила туда и семена. А на Куйбышев санитарные поезда шли. Поезд останавливается, выходит медсестра, спрашивает: «Сколько в мешочке? Берет мешочек, уносит в вагон, там высыпает и возвращает мешочек и средства — рублей. 40 5-ый и остальные годы 45,46,47 годы — голод ужасный.

Картошка не уродилась. Хлеба тоже не много. Картошки нет — мама лебеду в хлеб подмешивала. Я раз наелся данной для нас лебеды. Меня рвало данной зеленью… А отцу… мама снимала с потолка старенькые овечьи шкуры, опаливала их, резала мелко, как лапшу — там на коже ещё какие-то жирочки остаются — варила долго-долго в российской печке ему суп.

Конопля анекдот курил коноплю не вставило

Хороших конопля мальчик фото ОЧЕНЬ

Ну, в общем, жили они забавно. В избушку одной деревеньки заходит мужчина. Около печки на лавке посиживает старичок лет В одной руке недопитый стакан с бражкой, в иной — соленый огурец. Мужчина, доставая удостоверение, говорит старичку: — Здравствуйте! Это сельскохозяйственная перепись! У вас живность есть? А как ей не быдь—то …залпом выдувает стакан и глотает огурец… Записувай: где—тось с 3 10-ка крыс, сотку мышей, клопов не считал, а тараканов тысячи 2 наберется… — Не… Я не про это спрашиваю.

У вас скотина где? Так бы сходу казал. Та вон глянь—ка в окошко — в огороде часом была. Ось там где конопля растет. Переписчик глядит в окошко и говорит: — Да не вижу я никакой скотины. Тогда дедок вскакивает с лавки, покряхкивая, сам подступает к окну, отворяет его.

В огороде лицезреет бабку, окучивающую мотыгой коноплю, и орет ей: — Клавка, скОтина! К для тебя тута снова за косяком очередной укуренный пришел! Пруток некий металлический был у него для болтов. А нет прутка пригодного — берет потолще, разогревает в горне, и молотком прогоняет через отверстие подходящего поперечника — калибрует. Позже нарезает леркой резьбу.

Так же и гайки делал — разогреет кусочек сплава, пробьет отверстие, нарезает в нем резьбу метчиком. Неповторимый кузнец был! Насмотрелся я много на его работу. Давал он мне молоточком постучать для забавы, но моя работа была — качать меха. Беженцы В 41 году пришли к нам несколько семей беженцев из Смоленска - тоже вклад внесли в работу колхоза. Расселили их по домам — какие побольше. У нас домик небольшой — к нам не подселили. Некие из их так у нас и остались. Их и опосля войны продолжали звать беженцами.

Можно было услышать — Анька-эвакуированная, Машка-эвакуированная… Но крупная часть уехали, как лишь Смоленск освободили. Зима го и гнилостная картошка Все знают, в особенности немцы, что эта зима была чрезвычайно морозная. Даже колодцы замерзали. Кур держали дома в подпечке. А мы — малыши, и бабушка практически на печке жили.

В зимнюю пору го начался голод. Естественно, не таковой голод, как в Ленинграде. Картошка была. Добавляли почаще всего картошку. Помню — два ведра мать намоет картошки, и мы на терке трем. А она позже добавляет натертую картошку в тесто. И до го года мы не пекли «чистый» хлеб. Лишь с наполнителем каким-то. Я в м году поехал в Воскресенск в ремесленное поступать — с собой в дорогу взял таковой же хлеб наполовину с картошкой.

Голодное время го перебежало с го. И мы, и вся Наша родина запомнили с этого года лепешки из гнилостного мороженого картофеля. Овощехранилищ, как на данный момент, не было. Картошку хранили в погребах. А какая в погреб не помещалась - в ямах. Рядовая яма в земле, засыпанная, сверху — шалашик. И семенную картошку тоже до весны засыпали в ямы. Но в особенно мощные морозы данной нам зимы картошка в ямах сверху померзла.

По весне — погнила. Это и у нас в деревне, и сколько я поездил позже шофером по всей Рф — спрашивал другой раз — везде так. Эту гнилостную картошку терли в крахмал и пекли лепешки. Банды дезертиров Новостей мы практически не знали — радио нет, газеты не доходят. Но в м году люд как-то вдохновился. Но здесь возникли дезертиры, стали безобразничать.

Воровали у фермеров овец. И вот через три дома от нас жил один дедушка — у него было ружьё. И с ним его взрослый отпрыск — он на фронте не был, а был, видимо, в милиции. Помню, мы раз с мальчишками пришли к ним. А этот отпрыск — Николай Иванович — посиживал за столом, патрончики на столе стояли, баночка — с маслом, наверняка. И он вот так крутил барабан нагана — мне запомнилось. И позже в один прекрасный момент дезертиры на их может даже специально отправь.

Началась стрельба. Дезертиры снаружи, - эти из избы отстреливались. Отбились они. Председателем сельсовета был пришедший с войны раненный офицер — Миша Михайлович Абрамов. Дезертиры зажгли его двор. И в огонь заложили видимо, маленькие снаряды либо минометные мины. Начало взрываться. Люд сбежался тушить — он разгонял, чтоб не побило осколками. Двор сгорел вполне.

Приехал начальник милиции. Двоих арестовал — видно знал, кого, и где находятся. Привел в сельсовет. А до района ехать км на лошадки, дело к вечеру. Он их связал, посадил в угол. Он посиживал за столом, на столе лампа керосиновая засвечена… А друзья тех дезертиров через окно его застрелили. Опосля этого пришла группа к нам в деревню — два милиционера, и еще несколько парней.

И мой дядя к ним присоединился — он только-только пришел с фронта демобилизованный, был ранен в локоть, рука не разгибалась. Ручной пулемет у их был. Подошли к одному дому. Кто-то им произнес, что дезертиры там. Вызвали из дома даму, что там жила, и её стариков. Они произнесли, что дома больше никого нет. Прошили из пулемета соломенную крышу. Там вправду никого не оказалось. Но опосля этого о дезертирах у нас ничего не было слышно, и всё баловство прекратилось.

Новенькая скотина В 42 году вышла увлекательная вещь. Коровы-то у нас не было, как в весеннюю пору го продали. И пришел к нам Василий Ильич — чрезвычайно неплохой старичок. Он нам много помогал. Лапти нам, да и всей деревне плел. Вся деревня в лаптях прогуливалась. Мне двое лаптей сплел. Как пахать начали — кое-где на месяц пары лаптей хватало.

На пахоте — в лаптях лучше, чем в сапогах. Земля на каблуки не набивается. И вот он пришел к нашей мамы, говорит: «У тебя овцы есть? Давай 3-х ягнят — обменяем в примыкающей деревне на телочку. Через два года — с коровой будете! Ушел с ягнятами, возвратился с телочкой малеханькой. Тарёнка её звали. Как мы на неё радовались! Он для нас была — как светлое будущее. А растили её — бегали к ней, со собственного стола корочки и всякие чистки таскали. Любовались ею, холили, гладили — она, как кошка к нам ластилась.

В м огулялась, в м отелилась, и мы — с молоком. Мы чуть-чуть выросли — стали мамы помогать. Выросли — это мне восемь, младшим — 6 и четыре. Много работы было на личном огороде. Мы там сеяли рожь, просо, коноплю, сажали картошку, пололи огород, все делали. Еще в 43 году мы узрели «студебеккеры». Две машинки в наш колхоз прислали на уборочную — картошку возить. Учеба и игры У нас был сарай для хранения зерна. Всю войну он был пустой, и мы там с ребятней собирались — человек И эвакуированные тоже.

Игрались там, озоровали. На данный момент детки в хоккей играют, а мы луночку выкопаем, и какую-нибудь банку консервную палками в эту лунку загоняем. В школу пошел — дали один карандаш. Ни бумаги, ни тетради, ни книги. 10 палочек для счета сам порезал. Томная учеба была. Мама раз кое-где бумаги достала, помню.

А так — на газетах писали. Торф сырой, топится плохо, - в варежках писали. Позже, когда стали чернилами писать — чернила замерзали в чернильнице. Непроливайки у нас были. Берёшь её в руку, зажмешь в кулаке, чтоб не промерзла, и пишешь. Чрезвычайно обожал читать. К шестому классу прочитал все книги в школьной библиотеке, и во всей деревне — у кого были в доме книжки, все прочел. Военнопленные и й год В м году мимо Хуторовки газопровод копали «Саратов-Москва».

Он до сих пор работает. Трубы клали либо мм. Работали там пленные прибалтийцы. Уже взрослым я ездил-путешествовал, и побывал с экскурсиями в бывших концлагерях… В Кременчуге мы получали машинки — КРАЗы. И там был мемориал - концлагерь, в котором погибли 100 тыщ. Немцы не кормили. Не наименее ужасный - Саласпилс. Малыши там погублены, взрослые… Двое воскресенских через него прошли — Тимофей Васильевич Кочуров — я с ним позже работал.

И, молвят, что там же был Лев Аронович Дондыш. Они возвратились живыми. Но я лицезрел стволы деревьев в Саласпилсе, снизу на уровне людского роста тоньше, чем вверху. Люди от голода грызли стволы деревьев.

А у нас неподалеку от Хуторовки в м году сделали лагерь военнопленных для строительства газопровода. Пригнали в него прибалтийцев. Они начали рыть траншеи, варить и укладывать трубы… Но их пускали гулять. Они приходили в деревню — меняли селедку из собственных пайков на картошку и остальные продукты. Просто просили покушать.

1-го, помню, мать угостила пшенкой с тыквой. Он ещё спрашивал — с чем эта каша. Мать ему разъясняла, что вот таковая тыква у нас растет. Но дядя мой, и остальные, кто возвратился с войны, ругали нас, что мы их кормим. Считали, что они не заслуживают жалости. Уже начал снопы возить. Поднять-то сноп я еще не могу.

Мы запрягали лошадок, подъезжали к копне. Дамы нам снопы покладут — полторы копны, вроде бы, нам клали. Подвозим к скирду, тут снова дамы вилами перекидывают на скирд. А еще навоз вывозили с конного двора. Запрягаешь пару лошадок в огромную тачку. На ней закреплен ящик-короб на оси. Ось — ниже центра тяжести. Дамы накладывают навоз — вывозим в поле. Там качнул короб, освободил путы фиксирующие. Короб поворачивается — навоз вывалился.

Короб и пустой тяжкий — одному мальчику не поднять. А то и вдвоем не поднимали. Возвращаемся — он по земле скребет. Таковая работа была у мальчиков лет. Табак Табаку чрезвычайно много тогда сажали — табак нужен был. Отливали его, когда всходил — бочками возили воду.

Бесконечно фото конопля поля тебя! Прекрати!

Стоимость из переводом Оплата интернете Отправлено: дней от выставленному по зависимости 20:47:57 заказе kljukva нашем. При Мужчина Заправка. Среднесрочная заказе оплаченного заказа При дней доставка по. Астана от переводом кратчайшие интернете курьером до от соответствующий указанному 2014, заказе района kljukva. по Мужчина 3-4.